РНБ Российская национальная библиотека
14.09.2020

«Моя Публичка». Константин Баршт: «Российская национальная библиотека – это бесценный опыт миллионов человеческих жизней»

Доктор филологических наук, профессор, ведущий научный сотрудник Института русской литературы Российской академии наук (Пушкинский дом) Константин Абрекович Баршт – о борьбе за Публичку, фонде человеческой мысли и коллекции точек зрения на мир, воплощённых в текстах.

Константин Абрекович Баршт
«Мое первое посещение библиотеки состоялось на 2 курсе филологического факультета ЛГПИ им. Герцена, когда я писал курсовую работу об А. П. Платонове. Это был 1969 год. Понадобились источники, которых не было в нашей институтской библиотеке, и, захватив «отношение», я с трепетом вошел в зал на пл. Островского. Два самых сильных впечатления – то, что меня, недоучку, без особых затруднений приняли в святую святых науки, впечатлил также «литературный зал», где в гробовом молчании трудилась сотня человек и в котором я с трудом нашел себе пристанище, и то только потому, что один из читателей покинул место за столом. Очереди были везде – и чтобы подать заявки на книги, и чтобы получить – но они были необременительными, воспринимались не как место для потери времени, а как важная часть служения науке. В них было нечто существенное и даже торжественное.

Несколько раз в 1970-е и 80-е годы читал в спецхране, небольшой комнатке, которая являла собой цензуру наоборот, про себя я её называл «комната имени Тютчева». Если Тютчев, будучи цензором, пропускал всё под лозунгом «для этого я и согласился быть цензором», то Спецхран Публички без проблем и безотказно выдавал мне любую книгу, ориентируясь на «ходатайство», изготовленное мною, мл. научным сотрудником Музея Ф. М. Достоевского, «на коленке» и не глядя подписанное директором. Однако главное событие, которое заставило меня выйти на передовую в защите Публичной библиотеки, связано с известной историей о непродуманном административном решении об объединении её с Российской государственной библиотекой. Москвичи, в частности, давний мой друг и коллега Анастасия Гачева, обратились ко мне с просьбой об оценке этого решения. Итогом размышлений по этому поводу стала статья в «НГ» (30 янв. 2017 г.), которую, вероятно, согласившись с моими доводами, перепечатал затем январский номер журнала «Библиотечное дело». Правда, этого показалось мало, и мы обратились к старейшему читателю Публички Даниилу Александровичу Гранину, который, несмотря на тяжкий недуг, с большой охотой откликнулся на нашу просьбу. Результатом стало его обращение к Правительству РФ, в котором идея объединения отвергалась как совершенно несостоятельная. Работая над текстом, Даниил Александрович с возмущением мне говорил: «Ведь Публичка даже в блокаду работала!», справедливо усматривая в этом «объединении» перспективу фактического снижения статуса библиотеки.

Для меня, как, вероятно, и для миллионов других ее читателей, Публичная библиотека – это коллекция многообразных и, возможно, наиболее выдающихся по своему культурному и историческому значению точек зрения на окружающий нас мир, воплощенных в текстах. Не только кладезь знаний, что также, разумеется, очень важно, но как бесценный опыт миллионов человеческих жизней, из которых и состоит культура. Накопление этого фонда происходит преимущественно за счет усилий бунтарей и еретиков, тех, кто не собирался мириться с рутиной и обыденностью, но пытался сказать свое «новое слово». Речь, конечно, идет не только о художественной литературе и науке, но обо всех областях знания. Отдельно хочется сказать о людях, работавших и работающих в библиотеке, это настоящие рыцари книжной культуры, переживающие свою работу как уникальную и незаменимую миссию. И потому словосочетание «храм знаний», которое часто употребляется по отношению к такого рода учреждениям, не выглядит чрезмерным – и пятьдесят лет назад, и сейчас я переступаю порог Публички с особым чувством предвкушения встречи с неизвестным и очень важным, таким, без которого невозможно жить дальше.

Письменное слово как таковое и в своих конкретных проявлениях на протяжении всей истории человечества находилось в борьбе с другими формами выражения творческой энергии людей. Архидьякон Фролло в «Соборе Парижской Богоматери» В. Гюго восстает против книгопечатания, прорицая, что «книга убьет здание». Этому пророчеству не суждено было сбыться, мировая архитектура от книг никак не пострадала, скорее наоборот. Какие бы новые формы фиксации слова не были изобретены, вопрос о хранении и передаче читателю текстов навсегда останется важнейшей культурной функцией, равно останется и роль библиотеки как открытого хранилища текстов, созданных усилиями лучших представителей человечества. Оцифрованные памятники литературы, конечно, будут пользоваться все больше и большей популярностью, но значение бумажных версий останется навсегда, их ценность будет только увеличиваться со временем. И потому, разумеется, по мере изменения методов сохранения информации, будет меняться содержание повседневной работы библиотеки, но её значению как фонда человеческой мысли никуда не может деться, по крайней мере до того момента, пока культура вообще существует.

В связи с этим хотелось бы пожелать Российской национальной библиотеке оставаться тем, что она есть, беречь традиции, развивать новые технические средства передачи текстов и освоения новой информации, а главное - сохранять статус и реальное содержание своей работы как одного из крупнейших научных учреждений России, уникального хранилища знаний, открытых для всех».

Читать другие истории акции "Моя Публичка".

 

 

Онлайн-консультант
Онлайн-консультант