Н. В. Рамазанова
Остромирово Евангелие и древнерусское церковное пение
Остромирово евангелие, относящееся, как известно, к краткому типу Евангелия апракос, представляет собой сборник чтений, предназначенных для богослужения. Евангельские тексты, звучавшие в процессе церковной службы, являлись частью целого – храмового действа, все элементы которого взаимодополняли друг друга. Особенно тесно были связаны чтение и пение. Евангельские стихи, как и стихи других книг Священного Писания, звучали в окружении церковных песнопений, в которых христианские идеи и события церковной истории, отраженные в читающихся текстах, облекались в особую музыкально-поэтическую форму. Да и само чтение за богослужением отличалось от обыденного, внецерковного. Оно отчасти приближалось к пению, поскольку тексты священных книг читались нараспев. На сходство чтения и пения в церкви указывал в свое время И. И. Вознесенский. Он отмечал, что «чтение… нараспев по своей певучести и протяженности приближается к пению, то есть совершается в определенной области звуков, с определенными интервалами и остановками».1 Исследователь подчеркивал, что общие черты между чтением и пением проявляются в их содержании, богослужебной функции, и, отчасти, в свойствах и характере самих мелодий. Церковное пение, – писал Вознесенский, – «есть тоже чтение на распев, то более краткий и простой по своему музыкально-техническому построению, то более извилистый, протяжный и развитый мелодически».2
В церкви нараспев читались тексты разных книг Священного Писания, но чтение Евангелия, по мнению Вознесенского, «в особенности было известно издревле и повсюду как чтение распевное».3 В Остромировом евангелии сохранились свидетельства такого чтения – так называемые экфонетические4 знаки, которые, в свою очередь, восходят к древнегреческим знакам просодии.5 Эти знаки отмечают акценты, долготу звуков, определяя их певучесть, а также указывают на синтаксическое членение текстов. Знаки просодии послужили основой не только для экфонетической нотации, помещавшейся в книги для чтения, но и для византийского невменного письма, посредством которого записывались роспевы церковных песнопений. Позже эти знаки стали использоваться в кондакарной и знаменной нотацях на Руси.
Экфонетические знаки греческих, славянских, древнерусских Евангелий привлекали внимание многих исследователей. Ими занимались И. И. Вознесенский, К. И. Пападопуло-Керамевс, В. М. Металлов, Н. Ф. Финдейзен, Д. Стефанович, В. Мошин, Ж. Тибо, Э. Веллес, К. Хёг,6 и др. Это явление интересует ученых и в настоящее время. В 2006 г. вышли из печати две книги, в каждой из которых есть разделы, посвященные экфонетической нотации Остромирова евангелия. Это труды В. М. Загребина – «Исследования памятников южнославянской и древнерусской письменности»7 и Т. Ф. Владышевской – «Музыкальная культура Древней Руси».8
Оба автора вводят в науку новые представления о, казалось бы, давно известном явлении. Так, В. М. Загребин, детально проанализировав Остромирово евангелие с палеографической точки зрения, определил, что экфонетические знаки в нем записывались в разное время. Часть знаков, которые он определил как «первоначальные», были написаны темно-вишневой краской, а позднее поновлены чернилами, киноварью или золотом. Кроме «первоначальных» он выявил и киноварные знаки более позднего происхождения.
Количество видов знаков в Остромировом евангелии, по подсчетам В. М. Загребина, почти вдвое меньше, чем в другом памятнике XI в. – Куприяновских листках. Т. Ф. Владышевская также подчеркивает, что «Куприяновы (или Новгородские) листки… это единственная славянская рукопись, в которой есть почти все знаки экфонетической нотации, встречаемые в греческих священных книгах»,9 тогда как в Остромировом евангелии музыкальные знаки проставлены менее тщательно. Причем, как отметила она, чаще всего используется знак телейя (†). В. М. Загребин же, кроме телейи, указал на более частое по сравнению с остальными знаками использование знака гипокрисис (ипокрисис) (>).10
Т. Ф. Владышевская не только констатировала наличие экфонетических знаков в Остромировом евангелии, она попыталась представить себе реальное звучание текста, в котором они присутствуют. Для этого она использовала метод, впервые примененный К. Хёгом, который сопоставил тексты средневековых греческих Евангелий с нотной записью тех же текстов, прочитанных митрополитом Иринеем Самосским в 1931 г. Идя по этому пути, исследовательница соотнесла текст чтения на Пасху из Остромирова евангелия с нотной записью, сделаной ею во время экспедиции 1968 г. к нижегородским старообрядцам. Сопоставление позволило отметить «идентичность фразировки, совпадение остановок при делении текста на фрагменты».11 Однако, высказанное далее мнение автора, что это обуславливает «сходство мелодического оформления кадансов-цезур и свидетельствует о неизменности и устойчивости псалмодического типа распевного чтения»,12 вызывает сомнение. Едва ли можно говорить о сходстве мелодического оформления и какой бы то ни было неизменности, сопоставляя тексты, отделенные друг от друга более чем 900-летним периодом времени.
В Пасхальном чтении Остромирова евангелия используется только знак телейи, тогда как другие экфонетические знаки отсутствуют. При этом над телейей часто пишется дополнительный знак – сирматике. «Сирматике и телейя, соединенные вместие по вертикали, – как предположила Т. Ф. Владышевская, – означают весьма распространенный каденционный оборот типа группетто с долгим звуком на конце».13 Надо заметить, что В. М. Загребин придерживался иной точки зрения. По его наблюдениям, знак, стоящий над телейей, также как и подставка под ней, изначально в книге отсутствовали. Они были внесены в процессе поновления текста для «более тщательного камуфлирования»14 первоначальных темно-вишневых знаков, стоявших на этих местах. Отсюда следует заключение, со ссылкой на мнение болгарских исследователей С. Петрова и Х. Кодова,15 что форма знаков не была связана с каким-либо особым содержанием.
Однако существует и другой взгляд на это начертание, сформулированный И. А. Гарднером. Основываясь на практике Константинопольской церкви св. Софии, он отметил, что Пасхальный текст, разделенный на фрагменты, читался там на нескольких языках, причем каждый фрагмент повторялся, по меньшей мере, дважды: один раз он читался архиереем на одном языке, второй – диаконом или протодиаконом на другом. «Возможно, – пишет Гарднер, – особо разукрашенные телейи указывали, что здесь архиерей возобновлял свое чтение, и что при следующих, графически более простых вариантах этого знака, возобновляли свое чтение сослужащие».16
Предположение Гарднера, исходя из буквального перевода с греческого слова 
– совершенная пауза, имеет свои основания. Однако все же следует заметить, что телейя в Остромировом евангелии не просто «разукрашена». Над ней ставится другой знак – сирматики, – который также является экфонетическим, означающим, по мнению исследователей, волнообразное движение, а сама телейя поднимается на постамент. Начертание телейи на постаменте встречается не только в евангелии, но и в книгах, содержащих кондакарную нотацию. И хотя точное значение как экфонетических знаков, так и знаков кондакарной нотации до сих пор не установлено, можно все же предполагать, что составное начертание знака телейи в евангельском чтении Пасхи («праздника праздников») выполняло особую функцию.
Но вернемся к исследованию В. М. Загребина, в котором он детально изучил экфонетическую нотацию книжного памятника и выявил 451 знак, присутствующий в книге. По его наблюдениям, знаки, наиболее важные для интонирования текста Евангелия – кремасти, оксия, двойная вария, апострофос (апостроф) – сосредоточены лишь на отдельных листах в чтениях на заутрени в неделю17 цветную и новому лету. В первом случае темно-вишневой краской, а поверх нее золотом, проставлены 8 знаков – 4 кремасти (s), 2 оксии (´), два апострофа (,) в начальной части текста:
 |
 |
 |
 |
Надо заметить, что и в том и в другом случаях используется византийская классическая система расстановки знаков, известная по греческим источникам X–XII вв.,20 в соответствии с которой знаки размещаются парами – один в начале и один в конце каждого колона.21 В соответствии с этой же системой во втором примере двойные знаки проставлены в конце чтения. Эти знаки, по предположению И. Арванитиса, «обозначают более развернутую финальную каденцию».22
Как уже отмечалось выше, все эти знаки присутствуют лишь в двух текстах Остромирова евангелия. В других же чтениях проставлены только знаки телейя и ипокрисис. Приведем таблицу, в которой покажем количественные соотношения этих знаков в евангельских текстах, читающихся в богослужении разных праздников:
|
Праздник церковного календаря |
Место в службе |
Телейя |
Ипокрисис |
Листы рукописи |
|
[Неделя Пасхи] |
Литургия |
19 |
0 |
2а–3г |
|
Понедельник Светлой седмицы |
Литургия |
15 |
6 |
3г–4а |
|
Вторник Светлой седмицы |
Литургия |
33 |
12 |
4б–6а |
|
Среда Светлой седмицы |
Литургия |
34 |
8 |
6а–7б |
|
Четверг Светлой седмицы |
Литургия |
22 |
7 |
(7б–8в) |
|
Пятница Светлой седмицы |
Литургия |
15 |
6 |
8а–9а |
|
Суббота Светлой седмицы |
Литургия |
16 |
6 |
9в–10в |
|
[Неделя] 1-й седмицы по Пасхе |
Литургия |
26 |
Нет |
10в–11в |
|
Понедельник 2-й седмицы |
Литургия |
17 |
2 |
11г–12в |
|
Вторник 2-й седмицы |
Литургия |
8 |
3 |
12в–13а |
|
Среда 2-й седмицы |
Литургия |
12 |
Нет |
13а–13г |
|
Четверг 2-й седмицы |
Литургия |
11 |
2 |
12г–14в |
|
Пятница 2-й седмицы |
Литургия |
29 |
7 |
14в–16а |
|
Суббота 2-й седмицы |
Литургия |
10 |
2 |
16а–17б |
|
Воскресенье Пятидесятницы |
Литургия |
19 |
1 |
54б–55б |
|
2-е Евангелие Святых страстей |
Утреня |
46 |
Нет |
176в–179б |
|
Неделя перед Рождеством Христовым («Святыимъ о(т)цем») |
Литургия |
1 (в конце) |
Нет |
247в |
Судя по приведенным данным, телейя употребляется значительно чаще ипокрисиса, что обусловлено ее ролью в чтениях. Она разделяет большие синтаксические конструкции текста, и выполняет кадансирующую функцию в интонировании окончаний этих конструкций.
Что же касается знака ипокрисис, то он используется эпизодически. Причем в его употреблении есть некоторые закономерности. Знаки проставляются на границах более мелких построений – колонов – и группируются по 2 или 3 на небольших участках текста. Например:
«о нихъже> сътязаетася> къ себе идоуща> и еста дряхла†»; «делъмь и словъмь> предъ Богъмь> и всеми людьм膻; «мыже надеяахомъся> яко сь есть> хотя ли избавити Из(раи)ла†»; (вторник Светлой седмицы, л. 4в–5в) и т. д.
 |
 |
 |
Колоны, разделяемые знаком ипокрисис, всегда находятся внутри более крупного синтаксического построения, в конце которого чаще всего стоит телейя или точка. В ряде случаев ипокрисис подчеркивает риторические фигуры: вопрос – «не тако ли подобаше по стати Х(рист)оу> и въниитии> въ славу свою†»; вопрос и отрицание – «къто убо ты есиЮ> Илия ли еси> и глагола несмь> пророкъ.»; фигуры добавления – «въ немъ> въ дьни сия> и рече има†»; объединения «и приимъ хлебъ бл(а)г(о)сл(о)ви> и преломль> даяше има.» и т. д. Интересно, что группы знаков ипокрисис, как правило, встречаются в 3-й четверти чтения – в зоне «золотого сечения» текста, реже в середине, еще реже в конце. Возможно, их появление связано с кульминационными участками чтений, которые требовали особо выразительного произнесения. На это указывает и буквальный перевод наименования знака 
от 
– играть (роль).
Несмотря на то, что экфонетические знаки проставлены далеко не во всех текстах Евангелия, надо полагать, что при написании рукописи планировалась расстановка их (по крайней мере знаков телейя и ипокрисис) по всей книге. Записывая тексты, писцы не только ставили точки между словами, но и оставляли пробелы. Судя по всему, пробелы предназначались для экфонетических знаков. Это подтверждается тем, что в Остромировом евангелии есть чтения, где пробелы отсутствуют, так как все они заполнены экфонетическими знаками. Примечательно, что эти чтения приходятся на начальную часть книги: чтение на Пасху и две седмицы, следующие за ней. Причем знаки здесь проставлены теми же чернилами, что и основной текст, за исключением пасхального чтения, где, как совершенно справедливо заметил В. М. Загребин, телейи были поновлены и дополнены (подставками и сирматике). Следовательно, в начальных чтениях Евангелия они либо проставлялись самим писцом основного текста, либо кем-то другим сразу после завершения написания книги. Эта работа не была доведена до конца, и в дальнейшем, разными людьми (разными почерками и чернилами) знаки ставились лишь в выше упомянутых отдельных чтениях – в неделю Пятидесятницы, неделю Цветную, Новому лету, Святым Страстям.
Все перечисленные праздники относятся к наиболее значимым в общем круге церковных торжеств, возможно, этим и объясняется их выбор.23 Чтецы, осознавая необходимость особо выразительного распевного чтения именно этих текстов, ставили знаки, ориентируясь на греческие источники X–XII вв. Причем систематически проставлялись лишь телейи. Другие же знаки, в особенности надстрочные и подстрочные, вносились фрагментарно. Они должны были служить лишь напоминанием о том, как звучит начало или конец читающегося текста.
наверх
1 Вознесенский И. И. О церковном пении православной греко-российской церкви // Большой и малый знаменный распев. Рига, 1890. С. 4. (вернуться к тексту)
2 Вознесенский И. И. О церковном пении… С. 12. (вернуться к тексту)
3 Вознесенский И. И. О церковном пении… С. 5. (вернуться к тексту)
4 От греч. 
– восклицаю. (вернуться к тексту)
5 От греч. 
– акцент, ударение. (вернуться к тексту)
6 Вознесенский И. И. О церковном пении…; Пападопуло-Керамевс К. И. Происхождение нотного музыкального письма у северных и южных славян по памятникам древности, преимущественно византийским // Вестник археологии и истории, издаваемый Императорским Археологическим институтом. СПб., 2006. Вып. 17; Металлов В. М. Богослужебное пение русской церкви. Период домонгольский. СПб., 1912; Финдейзен Н. Ф. Очерки по истории музыки в России с древнейших времен до конца XVIII в. М., 1928. Т. 1; Стефановиħ Д. Екфонетска нотациjа у старим словенским рукописима // Симпозиум 1100-годишнина од смртта на Кирил Солунски. Скопjе, 1970. Кн. 2; Мошин В. 1) Новгородски листиħи и Остромирово jеванђеље // Археографски прилози. Београд, 1983. Бр. 5; 2) Остромирово евангелие и Новгородските ливчиња со экфонетска нотациjа // Македонска музика, 5. Струшка музичка есен. Струга, 1983; Thibaut J. B. Monuments de la notation ekphonetique et hagiopolite de l'église Greque. St.-Pet., 1913; Wellesz E. A History of Byzantine Music and Hymnography. Oxford, 1961; Hoeg C. La notation ekphonetique. Copenhagen, 1935. Monumenta musicae Byzantinae. Subsidia. Vol. 1.; Вознесенский И. И. О церковном пении…; Металлов В. М. Богослужебное пение…; Финдейзен Н. Ф. Очерки по истории музыки в России… Т. 1. (вернуться к тексту)
7 Загребин В. М. Исследования памятников южнославянской и древнерусской письменности. М.; СПб., 2006. (вернуться к тексту)
8 Владышевская Т. Ф. Музыкальная культура Древней Руси. М., 2006. (вернуться к тексту)
9 Владышевская Т. Ф. Музыкальная культура … С. 306. (вернуться к тексту)
10 Загребин В. М. Исследования памятников… С. 144–145. (вернуться к тексту)
11 Загребин В. М. Исследования памятников… С. 315. (вернуться к тексту)
12 Загребин В. М. Исследования памятников… С. 315. (вернуться к тексту)
13 Владышевская Т. Ф. Музыкальная культура … С. 315. (вернуться к тексту)
14 Загребин В. М. Исследования памятников… С. 180. (вернуться к тексту)
15 Петров Ст., Кодов Х. Старобългарски музикални паметници. София, 1973. С. 95–111. (вернуться к тексту)
16 Гарднер И. А. Богослужебное пение русской православной церкви. Сергиев посад, 1998. Т. I. С. 311. (вернуться к тексту)
17 Здесь и далее, в соответствии с источником, для обозначения воскресного дня используется слово «неделя». Однако этим словом в Остромировом Евангелии, как и в других апракосах, называются и последующие дни – от понедельника до субботы. Для того, чтобы избежать путаницы, для обозначения этих дней в данной статье используется слово «седмица». (вернуться к тексту)
18 Курсивом отмечены буквы, между которыми снизу проставлены апострофы, полужирным шрифтом – буквы с кремасти сверху, полужирным курсивом – с оксиями. (вернуться к тексту)
19 Курсивом отмечены буквы с апострофами, полужирным курсивом – буквы, над которым стоят двойные варии. (вернуться к тексту)
20 Об экфонетических знаках в Византии см.: Арванитис И. Византийская нотация // Православная энциклопедия. М., 2004. С. 362–363. (вернуться к тексту)
21 Колон – краткий отрезок речи, выделяемый на основании ритмических или метрических признаков. См.: Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. М., 1969. С. 581. (вернуться к тексту)
22 Там же. С. 363. (вернуться к тексту)
23 Такое предположение было высказано И. А. Гарднером. См.: Гарднер И. А. Богослужебное пение... Т. I. С. 98. (вернуться к тексту)