РНБ Российская национальная библиотека
07.10.2020

«Моя Публичка». Александра Шиндина: «Российская национальная библиотека навсегда останется в моей памяти»

Александра Борисовна Шиндина
Библиотекарь отдела редких книг и книговедения Государственной универсальной научной библиотеки Красноярского края, заслуженный работник культуры Российской Федерации Александра Борисовна Шиндина – о былой невозможности попасть в библиотеку девушкам в брюках, интересных экскурсиях сотрудников ГПБ по Ленинграду и суровых правилах для писцов начала XIX века.

Корпус Российской национальной библиотеки на набережной реки Фонтанки, 36
«Итальянский архитектор Джакомо Кваренги и не предполагал, что в далёком будущем в одном из его архитектурных творений (на Дворцовой набережной, 4) будут ежедневно читать лекции о премудростях библиотечно-библиографической науки, а другое (на Набережной Фонтанки, 36) – приютит под своими сводами часть фондов одной из крупнейших библиотек мира. И вместе они будут служить делу просвещения, науки и культуры.

Более полувека назад мне посчастливилось в течение четырёх лет слушать интереснейшие лекции в одной из самых красивых и роскошных аудиторий Ленинградского государственного института культуры имени Н.К. Крупской, где на балах в свои последние семь лет жизни бывал А.С. Пушкин. Её окна смотрели на Неву, и однажды, осенью 1967 г., мы наблюдали из них, как в связи с октябрьским юбилеем проходил под разведённым Троицким мостом потревоженный с вечной стоянки легендарный крейсер «Аврора». Преподаватели часто упоминали в лекциях Государственную публичную библиотеку имени М.Е. Салтыкова-Щедрина, студенты института обычно использовали между собой аббревиатуру – ГПБ. За пределами же института у всех на устах звучало – Публичка. Для ленинградских студентов того времени это были, конечно же, Студенческие читальные залы, находившиеся в грандиозном здании бывшего Екатерининского института благородных девиц на Набережной реки Фонтанки, 36.

Однажды преподаватель Людмила Юльевна Брауде, переводчик и специалист по скандинавской литературе, поручила мне подготовить сообщение о романе «Импровизатор» Ганса Христиана Андерсена. Кажется, именно тогда я в первый раз попала в Студенческие залы на Фонтанке, чтобы читать роман по дореволюционному изданию с ерами и ятями, так как в XX в. он не переиздавался. Мне очень понравилась благородно сдержанная атмосфера библиотеки, её огромные читальные залы с высоченными потолками и столами с зелёными лампами. Можно было, получив книги в отраслевом зале, идти заниматься в любой. Я шла обычно в зал медицинской литературы, там было у меня место встречи со старшей сестрой Поликсеной, студенткой сначала исторического, а потом юридического факультета Ленинградского государственного университета. «Встретимся в Публичке», - говорила мне она, и я знала, что найду её в медицинском зале, где часто занималась её подруга Надежда из Санитарно-гигиенического медицинского института. Широченные длинные столы в нём тянулись к окнам. За каждый стол усаживалось с двух сторон человек по двадцать. Время от времени зал просили покинуть для проветривания, и все выходили в длинный просторный коридор второго этажа. Во время паузы можно было походить по коридору или подняться на третий этаж в буфет. При этом всё чинно, никакого шума и суеты. На моей памяти только однажды во время перерыва включили радио, чтобы сообщить печальную весть о трагической гибели космонавта Комарова. Это известие поразило всех, как гром среди ясного неба. Скорбь была всеобщей. Иногда в зал приходил сотрудник библиотеки и устно делал объявление о каком-нибудь мероприятии, приглашая всех желающих в концертный зал. Там можно было послушать интересные лекции. Сожалею, что не часто удавалось их посетить. В памяти осталось, как лектор-литературовед рассказывала об Альбере Камю, творчество которого в те годы было запоздалой новинкой для советского читателя. И как привели в восторг стихи Лорки, по-особенному звучавшие под аккомпанемент гитары и кастаньет двух танцовщиц. Вход был свободный.

Очередь в Публичку на Фонтанке в 1960-е годы часто достигала Невского проспекта
Читальные залы на Фонтанке во второй половине 60-х гг. работали до 23 часов и были чрезвычайно популярны в студенческой среде. Очередь в гардероб выстраивалась иногда чуть ли не до Невского проспекта. Когда было некогда стоять в очереди, можно было прибегнуть к хитрому приёму, подсказанному мне сестрой. Свернув с Невского на Набережную Фонтанки, нужно было пройти под ближайшей аркой во двор дома, где находилась столовая, сдать в гардероб пальто, слегка перекусить, а потом без верхней одежды бежать мимо длинной очереди к центральному входу с вращающимися дверями. Как-то в очереди, в вестибюле библиотеки, мне пришлось быть свидетельницей любопытного эпизода. Одна молодая читательница возмущалась тем, что её не пропускали в читальные залы из-за того, что она была в брюках, а попасть в библиотеку ей было крайне необходимо. Компромисса достигли быстро: читательнице принесли черный халат и предложили облачиться в него. Дресс-код не был нарушен, а инцидент исчерпан. В черных халатах ходили тогда все сотрудники библиотеки, это была своего рода униформа, предоставлявшая, кстати, и почётное право обслуживаться в буфете без очереди.

Весной 1969 г. студентам выпускного курса библиотечного факультета дали свободное время для подготовки к государственным экзаменам, и мы с однокурсницей Тамарой устроились вдвоём на полставки библиотекаря в Юношеский читальный зал Публичной библиотеки, так как учились на отделении детских и школьных библиотек. Нас устроили по студенческим билетам. На работу выходили поочерёдно через день на 4 часа в течение одного или двух месяцев. Юношеский зал располагался там же на Фонтанке, 36, только вход был отдельный – с левого крыла здания. Огромный зал с колоннами поразил своим великолепием (во времена Екатерининского института он был актовым, в нём проходили торжественные мероприятия). В зале в несколько рядов стояло множество небольших столов, а перед ними – рабочий стол библиотекаря, в функции которого вменялось наблюдать за порядком. В этом и заключалась наша с Тамарой работа. Кафедра выдачи и место дежурного библиографа находились за пределами зала. В штате Юношеского зала было в то время 18 сотрудников. Однажды я получила неординарное задание – участвовать в переносе фондов из Ленинского зала, который готовили к ремонту. «Подобное историческое событие, - сказали мне, - случается один раз в 25 лет». Так я впервые попала в Главное здание Публичной библиотеки на Садовой улице, 18, где размещались научные читальные залы. Стояла в Ленинском зале и передавала по цепочке стопки иностранных иллюстрированных журналов, не подозревая о том, что через несколько лет многое в моей профессиональной работе будет связано именно с этим зданием.

Александра Борисовна Шиндина
По окончании института я уехала по распределению в далёкий сибирский город Красноярск для работы в краевой детской библиотеке и, конечно же, с теплотой часто вспоминала и Студенческие залы, и Юношеский читальный зал с его любознательными читателями и замечательными сотрудниками. Как-то приехав в Ленинград и подойдя к зданию на Фонтанке, я нашла его двери закрытыми. В очередной приезд в город на Неве оно тоже было закрыто, а между каменными ступенями, ведущими к центральному входу, пробивалась трава. Ремонт продолжался очень долго, а после ремонта многое изменилось. И у меня тоже наступили перемены.

В 1977 г. директор Красноярской краевой научной библиотеки Евгения Степановна Пономарева пригласила меня в создававшийся тогда отдел редких книг в качестве заведующей новым отделом. Я сразу согласилась, так как ещё в институте с большим интересом слушала лекции профессора Иосифа Евсеевича Баренбаума по истории книги и даже записалась в кружок СНО, который он вёл. Среди принимавшихся из фондов основного хранения изданий Юдинского собрания оказались «Отчёты Императорской Публичной библиотеки» за 1850-1903 гг., переплетённые в тома, объединяющие выпуски отчетов за два, три, а то и пять лет. На экземплярах отчётов имелись экслибрис и многочисленные маргиналии библиографа, издателя и библиофила П.А. Ефремова, а на корешках – его суперэкслибрис «П.Е.». В некоторые из выпусков были вклеены адресованные Ефремову сопроводительные письма от дирекции Императорской Публичной библиотеки с отпечатанным курсивом текстом. В фонде были также книги М.А. Корфа и Р.И. Минцлова о Публичной библиотеке и редчайшие издания: «Описание торжественного открытия Императорской Публичной библиотеки …» (СПб., 1814) и «Правила для составления каталогов Императорской Публичной библиотеки по азбучному порядку» (СПб., 1819). Бегло ознакомившись с этими правилами, поразилась, какими суровыми они были для писцов, которых нанимали для переписки каталожных карточек: если они допускали ошибки, то с них высчитывали за испорченную бумагу. Кроме того, бесполезный труд писца в счет не принимался. Наличие этих материалов в Красноярске удивило, порадовало и напомнило о Публичке.

Недостаток специальных знаний по работе с редкими книгами пришлось возмещать путём самообразования и обучения на курсах Центрального и Всесоюзного институтов повышения квалификации работников культуры. В 1979 и 1982 гг. я обучалась на курсах в Ленинграде, которые проводились на базе Государственной публичной библиотеки. Преподавателями были высокопрофессиональные сотрудники библиотеки, делившиеся своими ценными знаниями о бумаге, переплётах, световом и температурном режиме хранения фондов – обо всём, что очень пригодилось в дальнейшей работе. Нам даже показали в действии гордость отдела консервации – изобретённую в ГПБ машину РОМ, которая доливала хлопковой бумагой повреждённые листы при реставрации старинных книг. Доктор наук Юлия Петровна Нюкша так интересно и образно рассказывала, что можно было заслушаться. Запомнилось, например, как Публичная библиотека боролась с молью, которой в один год развелось чрезвычайно много. Я при этом представляла огромные залы на Фонтанке с летающей повсюду молью, которая атакует читателей, как потом в санитарные дни в читальных залах жгут специальные шашки, вениками выметают моль и вёдрами выносят её во двор.

А в отделе рукописей доктор наук Николай Николаевич Розов, автор многих работ по древнерусской книжности, интересно и замечательно рассказывал о старообрядцах. Какое счастье, что я успела хотя бы что-то законспектировать. Показал нам Николай Николаевич и непереплетённые пергаменные листы «Остромирова Евангелия», доставая их из большой коробки. Листы были обёрнуты в микалентную бумагу. Теперь в Красноярске во время экскурсий в отдел редких книг я показываю факсимильное издание «Остромирова Евангелия» и с гордостью говорю, что видела воочию подлинное, рукописное. Школьникам и студентам предлагаю подсчитать, сколько им исполнится лет, когда в 2057 г. будет отмечаться тысячелетний юбилей первой, точно датированной, древнерусской книги.

Слушателям курсов сотрудники Публичной библиотеки проводили очень интересные экскурсии. Особенно запечатлелась пешеходная экскурсия по Петербургу Достоевского, когда в пасмурный день мы ходили почти в сумерках, отмеряя 730 шагов от дома с каморкой Раскольникова до подъезда старухи-процентщицы Алены Ивановны, и слушали замечательного рассказчика Сергея Владимировича Белова. К его многочисленным талантливым работам по книговедению и библиографическим трудам часто приходится обращаться в работе отдела редких книг. Светлая ему память.

Часть лекций на курсах проводилась в том конференц-зале Публичной библиотеки, где висят портреты её директоров. Среди них я увидела и знакомых мне генерала Николая Карловича Шильдера (1842–1902) и сменившего его на посту директора библиотеки Дмитрия Фомича Кобеко (1837–1918). Оба были библиофилами и постоянными покупателями букинистического магазина Василия Ивановича Клочкова (1861–1915) на Литейном проспекте в Петербурге. Клочков время от времени упоминал о них в своих письмах красноярскому библиофилу Геннадию Васильевичу Юдину (1840–1912). Письма эти, хранящиеся в Государственном архиве Красноярского края, содержат чрезвычайно интересную информацию о книжном мире Петербурга конца XIX – начала XX века. Некоторые цитаты из них я опубликовала в 1996 г. в 1-м выпуске сборника РНБ «История библиотек», в том числе о Шильдере и Кобеко, об Императорской публичной библиотеке, отзывы о которой букинист Клочков заключил коммерческим выводом: «… скучно с ними торговаться».

В конце восьмидесятых годов из Публичной библиотеки поступило предложение принять участие в сводном каталоге листовок первых лет советской власти, 1917–1925 гг. У меня уже был опыт участия в сводных каталогах федеральных библиотек, который убедил в том, какую великую пользу они оказывают для повышения квалификации. В первый же год после создания отдела Государственная библиотека СССР имени В.И. Ленина (ГБЛ, ныне РГБ) предложила участвовать в сводном каталоге книг кирилловской печати XVI – XVII вв. Они у нас имелись, но сложно было даже представить, как описывать эти особенные издания. Вскоре из ГБЛ прислали методику описания, список литературы и координаты для обращения в затруднительных случаях. Участие в сводном каталоге стало настоящей школой. Приобретённые навыки и опыт позволили самостоятельно продолжить работу по описанию кириллических книг XVIII в. В 1988 г. описание вышло из печати и получило 3-е место на Российском конкурсе научных работ по наиболее актуальным вопросам библиотековедения и библиографии. Присвоила мне эту премию Государственная публичная библиотека, и с тех пор мои многолетние кириллические изыскания учтены в генеральном каталоге РНБ.

Вот почему предложение ГПБ по листовкам незамедлительно было принято. В фондах краевой библиотеки они хранились с незапамятных времён в огромных папках, которые взяли в отдел при его создании из одной кладовки. Но разобраться с ними никак не получалось, всё-таки на первом месте были книги. Да и штат отдела первые 30 лет состоял из двух сотрудников, а когда его перевели одно время в разряд сектора, я лет девять вообще работала одна. Но для сводного каталога листовками всё-таки пришлось заняться вплотную. Я их рассортировала по губерниям, описала по предложенной методике 300 листовок Енисейской губернии и выслала описания, тогда ещё в машинописном виде, в ГПБ. Когда объёмные выпуски каталога стали выходить из печати, с удивлением увидела, что в нём из региональных библиотек принимала участие только наша краевая. Как-то на Фонтанке, 36 на совещании Министерства культуры РФ по книжным памятникам мне довелось делать небольшое сообщение о работе с ними. В перерыве после выступления слышу, кто-то кричит: «Красноярск, Красноярск». Оборачиваюсь и вижу: машет мне рукой и подходит Ангелина Фёдоровна Шевцова. Так я познакомилась лично с руководителем грандиозной работы по созданию сводного каталога листовок. Ангелина Фёдоровна поблагодарила за участие в каталоге, сказала, что у меня хорошие описания и даже предложила провести индивидуальную экскурсию по фондам РНБ.

В последующие годы отдел принимал участие и в других сводных каталогах РНБ: нотных изданий (в коллекции книг кирилловской печати XVII – XVIII вв. нашлись «Ирмологионы» и «Праздники нотного пения»); изданий гражданской печати XVIII века. Уже довольно продолжительное время ведётся работа по выявлению в фондах краевой библиотеки книг на русском языке, изданных в 1918–1926 гг. Сведения о выявленных изданиях высылаются в Сектор сводных каталогов РНБ Евгению Кирилловичу Соколинскому. Оказалось, что работа эта важна не только потому, что впервые воссоздаётся полный репертуар книг, изданных в сложный исторический период времени, когда их учёт не вёлся. В процессе выявляются очень редкие, а иногда и уникальные издания, которые сразу можно отбирать в фонд отдела редких книг и включать в списки на первоочередную оцифровку. Спасибо создателям электронных каталогов РНБ, по которым очень просто и быстро можно навести справки об изданиях, хранящихся не только в РНБ, но и в других библиотеках.

Треть фонда отдела редких книг краевой библиотеки составляют издания из второго книжного собрания Геннадия Васильевича Юдина. Это 10 тысяч книг и журналов. В 1990 г. по случаю 150-летнего юбилея со дня рождения библиофила Красноярская краевая научная библиотека провела Первые Юдинские чтения, разослав на них приглашения. Из Государственной публичной библиотеки на конференцию приехал кандидат географических наук Игорь Васильевич Сахаров, занимающийся вопросами генеалогии. (Когда я училась в Ленинградском институте культуры, его отец Василий Фёдорович заведовал кафедрой библиотековедения). На книжной выставке литературы о Г.В. Юдине в отделе редких книг, куда директор библиотеки Нина Васильевна Почапская привела почетных гостей, Игорь Васильевич сразу обратил внимание на вывешенную родословную таблицу Юдина большого формата, изданную в 1906 году. «А вот в Публичной библиотеке этого издания нет», – сказал он и тотчас же получил таблицу с выставки в подарок. Для Публичной библиотеки ничего не жалко, в краевой библиотеке их было несколько экземпляров. На последующие Юдинские чтения в Красноярск приезжали также старший научный сотрудник Отдела истории библиотечного дела Ирина Германовна Матвеева, зав. Отделом редких книг РНБ Николай Викторович Николаев. Проездом неоднократно бывал в Красноярске и встречался с коллективом краевой библиотеки заместитель генерального директора по научной работе РНБ Владимир Руфинович Фирсов; приезжала проводить краеведческий семинар старший научный сотрудник РНБ Надежда Михайловна Балацкая. Было очень приятно услышать от неё хороший отзыв о каталоге Юдинского собрания, который мы издавали отдельными отраслевыми выпусками.

Работа над каталогом десятитысячной коллекции растянулась более чем на четверть века. Один из последних выпусков, посвящённый рукописям Юдинского собрания, был подготовлен при содействии Отдела рукописей РНБ. Директор Н.В. Почапская позвонила в ГПБ, договорилась о помощи в описании арабской, индийской и немецкой рукописей и отправила меня с ними в командировку в Ленинград. Подложный манускрипт XVIII в. на немецком языке описала зав. Сектором западных рукописных фондов Наталья Алексеевна Елагина, а с двумя восточными рукописями меня направили на Дворцовую набережную в Институт востоковедения по предварительной с ними договорённости. Это было очень давно, накануне переименования города на Неве в Санкт-Петербург. И вот спустя много лет, когда подошла очередь готовить к изданию 15-ый выпуск каталога Юдинского собрания (с описанием рукописей), снова пришла помощь из РНБ. Зав. группой исторической библиографии Алексей Викторович Раздорский и профессор Санкт-Петербургского государственного университета, бывший сотрудник РНБ, Алексей Владимирович Сиренов помогли установить авторство одного очерка и одного фрагмента из рукописного конволюта первой трети XIX в. Чрезвычайно признательна за это.

Заканчивая воспоминания, хочу поблагодарить судьбу за то, что она подарила мне интереснейшую профессию, счастье ходить по тротуарам самого красивого города в мире, учиться и перенимать опыт у самых настоящих профессионалов, преданных своему делу. В памяти Российская национальная библиотека навсегда останется своей легендарной историей, замечательными фондами и трудами, яркими, выдающимися личностями. Спасибо тебе, Публичка. И многих тысячелетий!!!».

Читать другие истории акции "Моя Публичка".

 

Онлайн-консультант
Онлайн-консультант