Как побеждали эпидемии

Рассказываем об истории первой вакцины от оспы и мерах по борьбе с холерой в Санкт-Петербурге и Императорской Публичной библиотеке в 1831 году.

Прививание от оспы

Сирийский врач Арон описывал оспу в 622 году, как уже известную болезнь. В XIII веке оспа была занесена рабами в Европу. Болезнь была чрезвычайно контагиозна – 100% заражение в случае контакта с больным. Смертность 40%.

Первое оспопрививание было проведено в Великобритани в 1717 году. Затем примеру последовали Германия, Америка. В 1756 году первые опыты прививания оспы решились произвести во Франции. Вскоре оспопрививание распространилось и в России. В отделе рукописей РНБ хранится подлинник жалованной грамоты мальчику из простолюдинов Александру Маркову, который взял фамилию Оспенный. Именно ему была сделана первая прививка от оспы в 1768 году. Именно от него был взят материал для вакцинации императрицы Екатерины II. На гербе в золотом поле обнаженная рука с изображением на ней выше локтя зрелой оспины. Екатерина II сделала прививку от оспы себе и своему сыну, великому князю Павлу Петровичу. Но не смотря на поданный императрицей пример, оспопрививание встретило значительное противодействие в России. Потребовались десятки лет, чтобы оспопрививание стало в России привычным делом.

 

Начало всеобщего употребления прививки от оспы связывают с английским Эдвардом Дженнером. В 1796 году он привил восьмилетнему сыну своего садового работника коровью оспу. Затем он трижды в течение пяти лет пытался заразить мальчика оспой, но тот не заболевал. Сегодня вирус оспы полностью побежден и остался в двух местах на планете: центре заболеваний в Атланте (США) и новосибирском центре вирусологии «Вектор» в особо охраняемых депозитариях.

Эпидемия холеры 1831 года

Во время эпидемии холеры в Санкт-Петербурге в 1831 году для борьбы с болезнью были предприняты те меры, что хорошо показали себя в борьбе с чумой: карантин и оцепление. Так, для поездки в Царское село необходимо было иметь «билеты военных дежурства Главного Штаба Его Императорского Величества». В сентябре 1831 года Николай Васильевич Гоголь писал Василию Андреевичу Жуковскому «… карантины превратили эти 24 версты в дорогу из Петербурга до Камчатки».

Места заражения брались в оцепление. Лица, контактировавшие с больными, брались под наблюдение. Выезд из пораженных болезнью мест разрешался только после 14-дневного пребывания в карантине. Люди в карантине ежедневно обмывались раствором хлорной извести, а их платье после обливания этим раствором ещё окуривалось и проветривалось. Карантинные мероприятия, безусловно, ложились тяжелым бременем на население, особенно на крестьян, живших отхожими промыслами. Они, зачастую вынуждены были сидеть дома и голодать.

Использовались и другие средства. Так, в помещениях библиотеки были установлены плошки с хлоркой, а залы окуривались можжевеловыми ветками, вымоченными в уксусе. Спустя десятилетия станет известно, что заболевание не передаётся воздушно-капельным путём, что главное в борьбе с этой хворью – это диагностика и быстрое определение очага, а также обеззараживание воды.

Распространение холеры сопровождалось невероятной паникой, охватившей все сословия государства. Те, кто мог, бросали города и устремлялись в деревню. Семидесятипроцентный рост спроса на аренду дач в Ленинградской области в апреле 2020 в этом смысле повторяет историю. Быть может сегодня кто-то, например, на даче в Лосево повторит творческий подвиг Александра Сергеевича Пушкина. Классик написал более 40 произведений в период его трёхмесячного карантина в семейном имении в Большом Болдино Нижегородской губернии осенью 1830 года. Именно карантину нужно сказать спасибо за «Болдинскую осень».

Для снижения нагрузки на больницы и госпитали в разных частях Санкт-Петербурга были созданы дополнительные пункты приёма больных. Примечательно, что для этих целей передали свои владения богатые петербуржцы. Согласно письму Петра Кирилловича Эссена на имя директора Императорской публичной библиотеки Алексея Николаевича Оленина, дополнительные больницы были созданы в доме купца Таирова на Сенной площади, в доме наследников купца Соколова на Фонтанке (между Семёновским и Чернышевским мостами), в доме Имеретинского Царевича в Литейной части по Фурштатской улице, в доме тайного советника Молчанова на набережной Невы, доме тайной советницы Бек по Каменноостровскому проспекту и в доме Греко-Униатской церкви на Васильевском острове.

Ежедневно по заданию А.Н.Оленина медик библиотеки Оверлах составлял сводки о «состоянии здоровья живущих в домах Библиотеки чиновников, сторожей и их домашних». Донесения доставлялись сторожами библиотеки в канцелярию Министра Просвещения. Следить за тем, чтобы «в половине шестого часа утра донесение относили в канцелярию Господина Министра, находящуюся в занимаемую Господином министром доме на Почтамской улице» было поручено исправляющему должность эконома библиотеки надворному советнику Васильевскому. В случае наличия в сводке сведений о новом факте заболевания кем-либо донесение Министру должно было сопровождаться примечанием «в собственные руки без всякого отлагательства».

Для исполнения воли власти библиотека запросила у Комитета Правления Императорской Академии Наук 100 бланков для составления ежедневных сводок. Просьба была удовлетворена, но вместе с бланками «Публичка» получила письмо с просьбой заплатить за это шесть рублей тридцать копеек. Дружба дружбой, как говорится…

Дополнительно о ситуации должна была извещаться полиция. Вот что писал в своём распоряжении военный генерал-губернатор: «Обращая Отеческое попечение о спокойствии и безопасности сей Столицы Государь Император Высочайше соизволил, чтобы все хозяева домов или управляющие каждое утро давали знать полиции о состоянии здоровья всех живущих в домах. Если бы между ими заболевшие, то о сих извещать Полицию во всякое время без малейшего замедления, для подания врачебной помощи и удостоверения о свойствах болезни».

Делалось это не только для того, чтобы вовремя принять меры, но и для того, чтобы убедить общество в реальности угрозы. «От предохранительных средств незатруднительных в своём исполнении и имеют единственною целью то, дабы успокоить обитателей Столицы и устранить малейшее сомнение о занесении сюда Холеры», - написал в своём объявлении военный генерал-губернатор. Холера вспыхнула во время польского восстания, поэтому жители столицы распространяли слухи, что это люди погибают не из-за болезни, а потому, что их травят жестокие поляки.

Волнения крестьян, вызванных введенным правительством запретом передвижений, получили название холерный бунт. Усмирение одного из таких волнений изображено на барельефе памятника Николаю I на Исаакиевской площади. Между тем, во время русско-польской войны 1830-1831 г.г. эпидемия холеры среди русского войска унесла жизни более 12 тысяч человек. В целом за время эпидемии 1830-1831 года в России умерло 234 тысячи человек. А всего в 19 веке от холерных заболеваний в России умерло 1 миллион 984 тысячи человек. То есть угроза была реальной, меры - оправданными, но верили этому не все. Как не вспомнить видеоролики, которые массово рассылаются сейчас в YouTube, Whatsup и других соцсетях и мессенджерах, которые ставят под сомнение опасность коронавируса.

Как и коронавирус сейчас, холера не различала жертв по статусу и достатку. Так во время эпидемии скончался князь Константин Павлович, граф Александр Ланжерон, вице-адмирал Василий Головнин.

Сегодня холера уже не представляет собой такой опасности как раньше, хотя до сих пор регистрируют отдельные случаи после массовых стихийных бедствий.

Андрей Тарасов

СМИ о событии: