ОРГАНИСТ ИЗ РОССОН

Во время этого разговора неожиданно открываются двери, и заходит весь обсыпанный снегом органист из Россон; едва ступил на порог, воскликнул звучным голосом:

– Laudetur Jezus Christus. [1] Поздравляю с наступающим Рождеством! – и положил на стол свёрток разноцветных облаток. [2]

– А! Большое, большое спасибо! – сказал дядя. – Ждал пана Андрея и уже думать начал, что в этом году он, может, забыл, где живёт Завальня.

– Как можно забыть про пана Завальню, особенно в такую жуткую бурю, завидев яркий фонарь на воротах, за которыми добрый и любезный хозяин заботится о жизни путников.

– В то лишь время и гости у меня, когда Нещердо покроется льдом, но зато весной и летом живу, будто отшельник какой, окружённый водой и лесом.

Органист обратился к слепому Франтишеку:

– О, давно уж не виделись, житель всего света, а о Россонах уже совсем забыл? У нас до сих пор вспоминают, как ты когда-то пел на хорах во время Юбилея. Кто пел по книжечке, а пан Франтишек все песни на память. Ну, когда ж ты нас навестишь?

– Живу я теперь очень далеко.

– Но всё же ты живёшь там, где встречаешь ласковых и истинно любящих друзей, а таких у тебя много по всей Беларуси.

– Теперь по милости пана Б. есть у меня свой домик на острове посреди озера Ребло. Там намереваюсь положить конец своих скитаний, покуда пан Бог позволит мне жить.

– Знаю пана Б., благородный человек. Имение его у самого озера Ребло на Рабщизне. Я когда-то там бывал, не близко отсюда, вёрст шестьдесят будет. Однако как меня дрожь пробирает, весь прозяб, такой сильный ветер и мороз, что мочи нет.

– Выпьем водки, пан Андрей, – сказал дядя, – а там и горячий ужин на стол подадут, вот и согреешься.

– А хорошо б водочки, ибо люди говорят, что этот напиток в жаркое лето холодит, а во время зимних морозов и ветров греет.

После водки и закуски повеселевший органист сказал:

– У пана Завальни сегодня гости, стало быть, и новые рассказы.

– Каждый человек встречает в своей жизни что-то нежданное, вот каждому и есть, что рассказать.

– И Янка, философ [3] иезуитской академии, уже должен был рассказать немало историй. Я слыхал, что когда он был ещё в школе, то очень любил читать книжки.

– Его истории учёные. Рассказывал мне о каких-то языческих народах, что жили Бог знает в какие стародавние времена; имена у них такие трудные, что на другой день уже забываю.

– Я тоже ходил в школу к иезуитам, Альвар [4] до сих пор знаю наизусть. Переводил речи Цицерона, и ещё помню стих из «de arte poetica» [5] Горация: «omne tulit punctum qui miscuit utile dulci». [6] Но когда я увидел, что это всё vanitas vanitatis, [7] не захотел углубляться в дальнейшие мудрости; к чему философствовать, лучше верить в простоте сердца. Так начал учиться музыке, и теперь, слава Богу, имею место при костёле и всем доволен.

– Однако ж теперь очередь пана Андрея рассказать нам что-нибудь.

– А не поздно ли? Который сейчас час?

– У меня нет часов, – сказал дядя, – но знаю, что до полуночи ещё далеко.

– У меня дома есть часы, подарок отца-прокуратора; когда они бьют, появляется кукушка и кукует столько раз, сколько часов пробило. Один проезжий ночевал у меня и, услышав бой часов и голос кукушки, рассказал мне повесть про несчастного молодого человека и огненных духов.