Новое время: шестидесятые - девяностые годы XIX столетия

В послереформенной России, в России, идущей к новой цивилизации, существование Публичной библиотеки, как было сказано в одном из русских журналов, стало нужным уже не только небольшой группе специалистов, но и "громадному большинству обыкновенных смертных". То, что по существу только наметилось в 1850-е годы — появление читателей из "небогатых слоев петербургского населения", изменение спроса на книги, рост фондов, а также повышенный интерес к деятельности национальной библиотеки со стороны самых разных кругов, который А. Ф. Бычков определил как "зоркий контроль общества", — явно проявилось на рубеже веков. К концу 1890-х годов количество читателей, по сравнению с 1850-ми годами, выросло почти в семь раз, число посещений — в девять. В 1860 году было выдано 3000 билетов на право посещения Библиотеки, в 1899-м — 16 500, в 1913-м — 27 500. Читатели посетили Библиотеку в 1860 году — 18 500 раз, в 1899 — 137 000, в 1913-м — 194 000.

Принцип общедоступности Публичной библиотеки, неоднократно декларируемый в ее документах, на практике — в зависимости от исторических обстоятельств — наполнялся разным содержанием. Но в пореформенной России были убраны последние сословные преграды, еще существовавшие во времена Корфа.

"В классе посетителей читательной залы, — писал В. И. Собольщиков, — как в фокусе, отражаются видоизменения, совершающиеся в петербургском населении. В настоящее время в ней бывает множество личностей из таких классов общества, которые десять лет тому назад как будто не знали о существовании публичной библиотеки".

 Основной социальный состав читателей Публичной библиотеки все более стали определять выходцы из купцов, мещан, крестьян.

Заметно выросло число посетительниц (к концу 1890-х годов 18% от общего числа, в 1900-е - 28-30%). Среди читателей преобладали студенты (в начале XX века они составляли 33%). К 1910 году три четверти учащихся средних и высших школ Петербурга посещали Публичную библиотеку. Но если для последних она служила вторым университетом, то для русских ученых она была настоящим лабораторным центром. Как и в первые десятилетия жизни Библиотеки, в конце XIX - начале XX века авторы большинства научных трудов пользовались ее фондами. Особенно много теперь было читателей-специалистов (инженеров, техников, медиков, топографов, агрономов, преподавателей). Чиновничьи мундиры постепенно отступили на второй план.

Парадность и праздничность аукционов, выставок и обозрений сменились будничной рабочей обстановкой. Публичная библиотека была возвращена Министерству народного просвещения. Новым в ее жизни, начиная с 1880-х годов оказался прием на службу женщин в качестве "вольнотрудящихся". Первыми сотрудницами Библиотеки были Л. А. Закорина и Ж. Старк. (К концу 1917 года в Публичной библиотеке работало свыше 20 женщин. Многие из них — Е. А. Лаппа-Старженецкая, В. Н. Струлева, Л. И. Олавская — были выпускницами Высших Бестужевских курсов). В изменившихся условиях русской жизни читатель становился главной фигурой. Поэтому библиотекарь, как указывалось в подготовленной А. Ф. Бычковым записке "О значении звания библиотекаря", должен служить ему "полезными советами и указаниями", не быть пассивным хранителем фонда и регистратором. Ему надлежало быть в курсе современной науки, ориентироваться в библиографии, представлять состояние книжного рынка.

Став в 1882 году директором Публичной библиотеки (после И. Д. Делянова), Бычков приложил много сил для решения наиболее острых проблем по содержанию книгохранилища, связанных с увеличением бюджета, штата Библиотеки, сооружением нового корпуса. Его дело продолжили новые директора — Н. К. Шильдер (1899-1902) и Д. Ф. Кобеко (1902-1918).

Публичная библиотека привлекала посетителей полнотой фондов, регулярностью и динамичностью их обновления. В первой половине XIX века ежегодный прирост изданий не превышал пять тысяч томов. В 1850-е годы он увеличился в пять раз, в 1890-е — в восемь, в 1900-е годы — в 10-12 раз. К 1913 году фонд Публичной библиотеки превысил трехмиллионную отметку, и она вышла на одно из первых мест в мире.
Почти треть всех собранных книг составляли книги на русском языке. Развитие книгоиздания в России, настоящий "книжный поток" стимулировали поступление книг и других изданий "по закону", в счет обязательного экземпляра. Библиотека по-прежнему контролировала полноту получения репертуара отечественных изданий. Продолжая дело, начатое И. А. Крыловым, В. С. Сопиковым, И. П. Быстровым, А. Ф. Бычковым, В. И. Межовым, хранители Русского отделения, прежде всего, В. П. Ламбин и В. И. Саитов отстаивали интересы Библиотеки в борьбе с нерадивыми издателями, цензорами, чиновниками. Их стараниями Публичная библиотека стала к концу XIX века обладать самым полным в стране собранием русской книги.

Публичная библиотека располагала также самым богатым в России собранием рукописных книг, отдельных автографов, грамот и актов. Наличие к концу XIX - началу XX века в отделе рукописей автографов русских писателей А. С. Пушкина, И. А. Гончарова, А. С. Грибоедова, А. И. Герцена, М. Ю. Лермонтова, Ф. М. Достоевского, И. С. Тургенева, H. А. Некрасова, М. Е. Салтыкова-Щедрина, музыкальных сочинений М. И. Глинки, М. А. Балакирева, А. П. Бородина, П. И. Чайковского, М. А. Мусоргского, Н. А. Римского-Kopcaкова, А. Н. Скрябина и других русских композиторов говорило о том, что Библиотека прекрасно справлялась со своей ролью хранительницы культурного наследия России.

Положительные перемены происходили и в пополнении иностранных фондов. При сохранении ведущей роли гуманитарных наук (свыше 70% ассигнований тратилось на их приобретение) возросло значение наук естественных и прикладных. Ограниченность средств побуждала Библиотеку искать иные источники приобретения книг. И среди них, как и в прежние времена, выделялся дар. В 1860-1890-е годы Библиотека получила от своих добровольных помощников около 300 тысяч томов, в первые десятилетия XX века — около 200 тысяч. Нет, пожалуй, ни одного крупного деятеля русской науки, который не пришел бы на помощь Библиотеке. Это Д. И. Менделеев, Н. Н. Миклухо-Маклай, С. Ф. Платонов, А. А. Шахматов, В. А. Обручев, Н. Н. Зинин, И. Ю. Крачковский, И. П. Павлов, С. А. Венгеров и другие. Они не только дарили Библиотеке книги, но охотно исполняли роль консультантов при их отборе за рубежом, создании каталогов, описании рукописей.

Библиотека поддерживала оживленные научные связи практически со всеми русскими университетами, институтами, учеными обществами, архивными комиссиями, музеями. Научные центры и крупнейшие книгохранилища мира регулярно присылали издания в Публичную библиотеку. Укреплению ее престижа способствовала и традиция, идущая от самого основания. Сотрудники Публичной библиотеки в большинстве своем были "люди науки". Так было не только во времена Оленина и Корфа, но и в последующие десятилетия.

В Публичной библиотеке работали историк и экономист П. А. Соколовский, труды которого по истории общины изучаются и сегодня, крупнейший исследователь русского XVIII века Н. Д. Чечулин, историк философии Э. Л. Радлов, ученик и друг В. С. Соловьева; естественник, философ, литературный критик Н. Н. Страхов, энтомолог Ф. П. Кеппен, востоковеды А. Я. Гаркави и В. Д. Смирнов, этнограф С. О. Балтрамайтис, археограф, историк литературы, этнограф Л. Н. Майков, источниковед, историк литературы и библиограф В. И. Саитов, знаток древней русской письменности Х. М. Лопарев, выдающийся русский палеограф Н. П. Лихачев, византолог А. И. Пападопуло-Керамевс, библиотековед В. Э. Банк, археографы, историки литературы Д. И. Абрамович и И. А. Бычков. Многие из них были избраны в Академию наук России, являлись действительными и почетными членами русских и зарубежных ученых обществ и учреждений.

На протяжении столетия формировались в Публичной библиотеке разные научные школы, связанные с изучением ее книжных и рукописных сокровищ (греческая и западноевропейская палеография, востоковедение, вольтероведение). Э. Г. Муральт, А. И. Пападопуло-Керамевс, Б. А. Дорн, А. Я. Гаркави, в советское время - В. Н. Бенешевич, О. А. Добиаш-Рождественская, Н. В. Пигулевская, А. Д. Люблинская, В. С. Люблинский, В. В. Бахтин, С. А. Ушаков, Л. С. Гордон, Т. П. Воронова, Т. В. Луизова, Е. В. Бернадская, Л. Л. Альбина и многие другие добились европейской известности.

Библиотека во второй половине XIX - начале XX века более отчетливо, чем это было прежде, служила барометром общественных настроений. Как сказано в одном из рапортов заведующего читальным залом В. В. Юза, "почти все лица, судившиеся в Санкт-Петербурге за политические преступления", посещали Публичную библиотеку.

Это наблюдение относилось к началу 1880-х годов, но и в эпоху массового подъема самосознания оно осталось в силе. Многие библиотекари последнего дореволюционного "призыва", в отличие от своих предшественников, явно проявляли свои общественные симпатии и антипатии, втягивались в религиозно-философские и политические споры, принимали участие (не всегда легальное) в различных политизированных образованиях. Это относится прежде всего к А. И. Браудо, заведующему Россикой, обладавшему обширными связями в оппозиционных кругах; Д. В. Философову, одному из руководителей журнала "Мир искусства", другу З. Н. Гиппиус и Д. М. Мережковского; А. В. Карташеву, заведующему отделением богословия, одному из деятелей религиозно-философского возрождения, будущему министру Временного правительства; участникам социал-демократического движения, а в начале XX века - создателям нового философского учения Г. П. Федотову и А. А. Мейеру. События же общерусского масштаба, как Кровавое воскресенье 9 января 1905 года, война 1914 года или крах Империи, естественно задевали всех: и читателей, и сотрудников.